«Только то прекрасно, что серьезно», — эта чеховская мысль, высказанная устами врача Дорна в «Чайке», является своего рода критерием работы всякого художника. Именно эта мысль пришла мне в голову, когда я посмотрел спектакль «Великолепный мужчина» на сцене зала им. Танеева, а потом и побеседовал с Александром Феклистовым . Стало ясно: то, что делает в искусстве Александр Феклистов, — это серьезно.

В начале беседы я попросил артиста самому обозначить основные «вехи» его творческой судьбы. «Вех» оказалось достаточно:

— Театральные и кукольные кружки в школе. Театр-студия на Красной Пресне под руководством В. Спесивцева. «Подвальная студия В. Мирзоева. Потом Школа-студия МХАТа, курс О. Ефремова. Шесть лет в Художественном театре. Самостоятельная работа — «Эмигранты» С. Мрожека. Работа в театре-студии «Человек». Создание Пятой студии МХАТа. Закрытие ее по экономическим причинам. Переход в Театр им. Станиславского на момент «правления» там Р. Козака. И вот уже больше десяти лет — одиночное плавание. Это работа в антрепризных спектаклях у разных режиссеров и с разными коллегами по цеху.

— И все-таки, Александр, уход с насиженных «хлебных мест» многие комментируют по-разному: кто-то как героический поступок, кто-то как элементарную глупость.

— Ну, во-первых, в наших театрах давно уже нет никаких «хлебных мест». А что касается героических поступков, то это тоже громкие слова. Ответ только один, и он довольно банален: просто хочется играть те роли, что сам выберешь.

— Неужели и во МХАТе для вас никаких перспектив не было?

— Они, может, и были, но не всегда связывались с моими собственными потребностями. Мне хотелось играть, например, Беккета, а тогда во МХАТе это было невозможно. Мечтал о «Маскараде», но кто бы его для меня поставил? В общем, захотелось самостоятельности.

— То есть вы считаете, что подобный путь для актера единственно верный.

— Несомненно. Я в этом уверен. Обязательно надо пробовать чего-то добиться самому. Мы же и будучи во МХАТе, играли в подвале. И тех же «Эмигрантов», например, сделали за три копейки, все с помойки взяв. Это потом уже пришло время, когда нас заметила пресса, стали приглашать за границу. А самое важное в таком методе работы — это психологическая ситуация в момент рождения спектакля. Выбор пьесы на добровольных началах соединившимися людьми. Это гораздо эффективнее, чем работать со служащими, вынужденными играть определенные роли.

— Мы с вами говорим, как я понимаю, об определенной театральной реформе.

— Можно сказать и так. Ведь сегодня организация театральной системы — это проблема номер один, потому что от этого зависит качество нашей работы. Нельзя актеру ходить в театр, как на службу, не отдаваясь этому делу полностью. Понимаете, жизнь сегодня как бы затеряла первоначальное желание быть артистом, художником. Его-то и надо расчистить.

— Как вы думаете, вам нужно признание и понимание зрителей, или вы сам себе судья?

— Мне хочется делиться с людьми, общаться с ними по-настоящему. А я умею это делать только со сцены. Признание?.. Это такое уже избитое слово, оно здесь, наверное, не годится. А понимание, соучастие — конечно, нужны.

— Вы часто ощущаете его со сцены?

— Наверное, да. Вот и в сегодняшнем спектакле я это хорошо почувствовал. Я уже не первый раз в вашем городе и заметил: владимирский зритель — чуткий и понимающий.

— Спасибо. Теперь мне хотелось бы поговорить с вами о работе в кино. Вы много снимались. Скажите, а стоит ли так часто сниматься?

— Вы правы. Был период, когда кино для меня было на первом плане. Да и вообще в кино я работаю с большим удовольствием. Почему? Потому что оно ближе природной органике. В театре надо что-то с собою творить, совершенно заново, от нуля. В театре я поневоле (и по воле, конечно!) должен отвечать за все, за весь спектакль. Многие спектакли и роли в театре просто того не стоят, а сил забирают много. В кино же с самого начала съемок я отвечаю только за себя и свою роль. Я не вижу зачастую, что делают мои партнеры.

— Актеру порой приходится заниматься не своим делом — ходить по кабинетам, клянчить деньги. Нужно ли это ему?

— Ну если не нужно, то сиди тихонечко и жди у моря погоды. Дело в том, что еще не сложился институт театральных продюсеров. А потому и приходится как-то вывертываться, решать материальные проблемы. Кто тебе даст деньги просто так? Нужно сначала что-то доказать творчески. Это же естественный путь, нормальный.

— Александр, как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию в театре?

— Я очень рад, что в России люди сегодня возвращаются в театр. Все-таки это место теплое. Сняв пальто, мы становимся не массой, а какой-то единой компанией, общиной, приходом, если хотите. И вот это здорово! И полный зал вашего уютного зала — тому свидетельство. Хочется, чтобы так было везде и всегда!

Михаил Костаков. Газета «Призыв», Владимир, 12 января 2006 г.