Грустный он какой-то, актер Александр Феклистов. На съемках сериала «Империя под ударом», где у него роль Столыпина, он всегда сидел в сторонке от съемочной группы, погруженный в свои думы. В ожидании эпизода не курил с партнерами, не балагурил, а скромно сидел на раскладном стульчике и читал книжку. Ни с кем не общался и очень долго отказывался от интервью. И потом, все же пойдя на контакт, был так же задумчиво-печален. Хотя печалиться, вроде бы, не о чем. Александр Феклистов — востребованный актер. Работает в МХАТе им. Чехова, участвует в двух больших проектах Конфедерации международных театральных союзов — «Гамлет» и «Борис Годунов», еще играет спектакль в «Сатириконе». Достаточно часто снимается в сериалах («День рождения буржуя», например), «потому что в игровом кино работы пока нет». И тут же признается, что снимается у молодых режиссеров Александра Стриженова и Сергея Гинзбурга в картине под рабочим названием «Мужчина для камина».

— Это такая городская семейная история, где я играю чиновника Министерства финансов, довольно богатого человека со странным прошлым, с сумасшедшей женой, который разрывается между своей работой и семьей.

А совсем недавно Феклистов сыграл в фильме Владимира Меньшова «Зависть богов» супруга главной героини — обманутого, как всегда.

— Вообще, мною сыграно такое количество рогатых мужей, что уже и не понятно, зачем это все… — невесело усмехается актер.

Может, поэтому он и грустит?

— Тяжело было сниматься у Меньшова?

— Да нет, довольно легко и забавно. Меньшов — очень серьезный человек, в нем такой начальник сидит большой, он худрук своего объединения, у него за спиной «Оскар», слава, культовые, почти мифологизированные картины — и при этом он моментально отзывается на юмор. Поэтому атмосфера на площадке была очень хорошая. И потом, он где-то нашел такое количество денег, что не было никаких проблем ни с техникой, ни с художниками, ни с декорациями, ни с чем-либо еще. Это так приятно! К тому же действие фильма происходит в 83-м году, и с нами снимались Скобцева, Давыдов, Павлов — люди, которых все знают много лет. Ощущение было такое, что я действительно попал в 83-й год.

— Вы испытываете ностальгию по тем временам? Может быть, вам чего-то оттуда не хватает в сегодняшней жизни?

— В 83-м году вышел спектакль «Эмигранты», который мы играли подпольно и бесплатно, из-за которого нас не пускали за границу, а режиссер получил строгий выговор. И я понимаю, что это было счастливое время, хотя тогда оно нам таким не казалось. Мы закончили институт, были полны надежд, хотели ставить пьесы. Был потенциал захвата мира своим энтузиазмом, темпераментом, желанием. А сейчас, конечно, это уходит, театр и кино коммерциализуются — и от этого становится немножко грустно. Жизнь убивает природное чувство театра.

— А что это за чувство?

— Без всяких задних мыслей хотеть играть.

— На сегодняшний день какая работа могла бы вас вдохновить, взорвать, заставить рискнуть?

— Есть режиссеры, у которых можно играть восьмого охранника: Стуруа, Штайн, Додин, Васильев. Это величины, которые редко попадаются в жизни. Со многими я работал, и это такое счастье, что ничего другого и не хочется больше!

— Вы снимаетесь в сериалах — а сами их смотрите?

— Не всегда и не все. Если смотрю, то с точки зрения профессионала. По ощущению света, чистоты духа мне понравилась «Каменская».

— Сергей Жигунов сказал, что сейчас у нас идет поиск своего, русского сериала. Что, на ваш взгляд, должно в нем быть?

— Я не знаю, что такое «русский сериал». Вот прочитал сценарий Юрия Рогозы на 15 серий продолжения «День рождения Буржуя» — блестяще написанная вещь! Сериал, конечно, на любителя: я сам, например, детективы не читаю, но сценарий замечательный. Такая детективная сказка, по всем законам жанра — до последней серии не понятно, кто убийца, зритель в напряжении, есть характеры, блестящие диалоги, с юмором, написанные легким языком. То есть все то, чего сейчас в сценариях делать не умеют.

— Расскажите про съемки в «Империи под ударом».

— Я играю небольшую роль Петра Аркадьевича Столыпина. Роль хоть и маленькая, зато выигрышная, потому что вокруг нее все вертится. Я считаю, что нужно не просто сыграть персонажа, но и окружить его тем временем, в котором он жил, миром узнавания. Мне было очень любопытно сыграть этого человека, побывать в его шкуре: судя по тому, что я о нем читал и знаю из истории, эта личность достойна уважения.

— Из того, что вы прочитали о Столыпине, что вас больше всего в нем привлекло?

— То, чего сейчас так недостает нам! Столыпин — очень энергичная личность, очень честная в своих поступках, человек с большим умом. Он был смелым реформатором, чувствовал время и при этом, повторяю, был честным человеком, что в чиновничьем мире большая редкость.

— Бытует мнение, что, если бы не смерть Столыпина, путь России был бы совсем другим.

— Мне тоже хочется в это верить. Я не историк и не могу профессионально рассуждать об этом, но мне кажется, что Столыпин поднял умирающую Россию. В конце его деятельности рубль стоил 3 доллара, зерно продавалось за границу. Хотя мы, конечно, немного идеализируем прошлое: царя ведь действительно не любили, рисовали похабные рисунки, даже печатали их! Сложное время было.

— Сегодняшнее, по-моему, не лучше.

— Ну, время-то, на самом деле, похожее — такое же смутное. Сегодня человек очень угнетен, унижен и зачастую не может выбраться из этого замкнутого круга. Деятельные, энергичные люди никому не нужны. Вот вам пример: моя двоюродная сестра живет в провинциальном городе, пишет докторскую диссертацию, получает 700 рублей и не может нормально кормить свою семью. Ее муж — доктор наук, заведующий кафедрой. Живут они в жутких условиях! Но не всем же заниматься бизнесом! А интеллигенция, люди науки сейчас не нужны… Но все равно, я считаю, мы должны прийти к чему-то хорошему.

— Вы оптимист?

— В этом смысле — да. Зачем плохого-то все время ждать? Плохое уже есть, нужно ждать хорошего. Жизнь наладится, и мы станем как-то богатеть.

— Как вы считаете, желание заработать не мешает актеру? Вам не бывает стыдно за своих коллег?

— Конечно. И не только за них — за себя бывает стыдно иногда. Но ведь никогда не угадаешь, где хорошее предложение, а где… Есть у моего коллеги Вячеслава Невинного такая формулировка: «Ты сначала сыграй хорошо, а там разберутся». С другой стороны, если в спектакле в середине работы еще можно понять, что ты попал в какую-то страшную историю, и уйти, то на съемках никогда не понятно, хороший это будет фильм или плохой, — все зависит от великого искусства монтажа. В этом плане мы, актеры, очень зависимы. И потом, у нас ведь тоже есть дети. Мне вот троих надо кормить.

— Кто они, сколько им лет?

— Две девочки — 10 лет и 21 год — и сын 15 лет. Скоро еще внук будет.

— Ну, просто все возрастные категории! Как вы с ними находите общий язык?

— С переменным успехом. Я считаю себя нехорошим папашей: во-первых, почти не вижу детей, а во-вторых, не научился еще искать общий язык.

— А что вас в них удивляет, заставляет задуматься?

— В них нет искры. Я очень хочу, чтобы в них зажегся какой-то огонь. Я, например, хотел быть актером с самого детства, и мне это желание всегда помогало во всех спектаклях — я был уверен, что у меня все будет хорошо. Я шел по своей стезе, не сомневаясь, надо мне это или нет. А они… Вопрос призвания, конечно, всегда очень сложный и разный — 90% людей живут без этого. Но тогда жизнь должна быть подкреплена чем-то другим — духом, идеологией, которая поможет жить. А они пока что не определились, нет у них ярко выраженного желания, их кидает в разные стороны.

— В актерство не кидало?

— Я со старшей два года боролся и победил. Женщинам очень трудно в театре и в кино. Они быстрее стареют, ролей для них меньше раз в пять, чем у мужчин, с детьми им трудно. Блистательных попаданий женщин-актрис не так уж и много.

— И все же, почему талантливых мужчин-актеров больше?

— Думаю, у нас больше опыта. Женщины — более нежные существа. Мужчина же в силу своей авантюрности больше видит, познает, рискует, и от этого у него накапливается большой внутренний опыт, которым актеры и пользуются в строительстве своих ролей.

Ольга Белик. Электронный магазин «Озон», декабрь 2000 г.